Кто принимает решение пускать отцов и матерей в детские реанимации и насколько готовы к этому родители? Мнение эксперта о новом проекте на Южном Урале

Южный Урал присоединился к проекту «Открытые детские реанимации», готовятся соответствующие соглашения. Только не понятно – зачем это, если есть закон?

Закон существует уже с 2011 года, но, к сожалению, в большинстве регионов нашей страны реанимации по-прежнему остаются закрытыми. И в том числе в Челябинской области на сегодняшний день разрешены только посещения, но пребывания с родителями запрещены.

С мая что-то изменилось?

С мая у нас добавилось посещение. До этого было больше реанимаций, которые вообще не пускали родителей.

А кто вообще принимает решение не пустить? Главный врач? Как это происходит?

У нас в стране принято изначально, что реанимации закрыты. Это святая святых, куда никого не пускали. И поэтому решение принимается по умолчанию. То есть попадает ребенок в реанимацию, его забрали, увезли, закрыли дверь реанимации, и родители туда попасть не могут.

То есть родители даже не пытаются, принимая эти правила? Или пытаются, но их не пускают?

Родительское сопротивление у нас очень сильно снижено, проблема как раз таки до конца не решается. Родители в стрессовых ситуациях очень часто не могут сопротивляться тому, что их не пускают в реанимации. И еще одна проблема – у нас очень многие родители не знают свои права. Хотя по закону ФЗ-323 они имеют право именно на пребывание. При этом мы, конечно, не говорим, что больница обязана обеспечить какие-то шикарные условия. Но возможность находиться с ребенком, рядом с его кроватью, сидя на стульчике, больницы обязаны обеспечить.

Все-таки 24 часа, сидя на стульчике, не каждый родитель выдержит. Это может потребовать даже дополнительной медицинской помощи.

Большинство больниц сейчас устроены так, что койко-место для мамы не предусмотрено. Здесь выходом является именно этот стульчик. Но родители, во-первых, могут меняться, если есть доступ в реанимацию. То есть днем – мама, ночью – папа, где-то иначе. Вопрос главный именно в том, чтобы была возможность этого присутствия, времяпрепровождения и в том, чтобы решение принималось именно родителями. Если я хочу находиться с ребенком 24 часа, то я должна соглашаться на условия больницы, допустим, на тот же стульчик и что-то решать в этой ситуации – привлекать мужа, бабушку и так далее. Если я хочу находиться с ним 5 часов – я буду находиться 5 часов, если 10 часов, то 10 часов.

Вы сказали о том, что многие из родителей не знают своих прав. Теперь, предположим, нас услышали, они знают, что существует закон, у них есть право. Это что значит?

Его обязаны пустить в реанимацию, потому что законодательство существует. Понятно, что мы говорим здесь о неком диалоге, который должен состояться между медиками и родителями. И родители тоже должны как-то свои права знать и о них заявлять. Никто, конечно, не говорит о том, что это должны быть какие-то скандалы, жалобы. Но нужно просто хотя бы вступать в диалог с медицинским персоналом. Вчера была типичная ситуация: с экспертами, которые приезжали проводить семинар для врачей на эту тему, мы посещали детскую областную больницу. Там была мама, которая в этот момент находилась вместе с ребенком. То есть у них разрешено посещение детей. И когда наш эксперт уточнил — почему мама стоит рядом с ребенком, всегда ли стоит, то она ответила: «Да, я прихожу, стою, нахожусь с ним несколько часов и ухожу». И когда начали выяснять, почему она стоит — нет возможности стул поставить или в чем была проблема, то выяснилось, что сама мама про стул даже не спрашивала. И когда медики, которые там работают, вдруг об этом услышали, то они поняли, что стул то есть и они действительно могут ей его поставить. Родителям тоже нужно уметь выстраивать диалог.

Для того чтобы взаимодействовать с родителями, нужен какой-то отдельный работник? Желательно психолог. Потому что врачи действительно заняты своими прямыми обязанностями, а в реанимации каждая секунда, каждое действие может иметь очень серьезные последствия.

Конечно, дополнительные сотрудники – это потрясающая мысль. Но дело еще в том, что диалог с родителями он же все равно всегда существует. Попадает ребенок в реанимацию – к нему выходит лечащий врач, либо заведующий отделением, родителям объясняются правила и, в идеале, наличие этих правил просто должно быть написано на бумажке. В том числе и вопросы о посещении и пребывании. То есть что-то объяснили, что-то рассказали, что-то выдали на бумаге. Родитель ознакомился, задал свои вопросы дополнительными, подписался и пользуется этим. Какой-то глобальной сложности в этом нет. И еще вчера наши эксперты говорили о том, что проводили такой эксперимент, проводили исследование, о том, что на времени на отказ и беседу с родителями уходит даже больше, чем на ответ пары вопросов.

В защиту врачей: не все родители, в силу тяжелого эмоционального состояния и даже культуры воспитания, готовы не мешать и не вступать в конфликты.

Конечно, это тоже еще одна из проблем. И здесь еще есть такая проблема, как нежелание родителей находится рядом с детьми. Вопрос решается индивидуально. И мы снова возвращаемся к тому, что должны быть правила, и если родитель эти правила нарушает, то он не допускается в реанимацию на какое-то время или насовсем, в зависимости от того, что он нарушил. Это, опять же, про взаимодействие, про организацию. Еще касательно определенного поведения родителей в стрессовой ситуации. Мы вчера были в онкогематологическом отделении детской областной больницы, где реанимация открыта. И там действительно родители совместно пребывают с детьми, круглосуточно там находятся, и, самое интересное, что когда мы общались с персоналом, у нас возник вопрос: «Как вы взаимодействуете с родителями? Им тяжело, они находятся в тяжелой эмоциональной ситуации». И старшая медицинская сестра говорила о конфликтах, которые возникают. И они (медики) идеально умеют эти конфликты разрешать. Она говорит: «Мы же понимаем, что родители в стрессовой ситуации. Мы всегда можем найти подход, всегда можем что-то объяснить, войти в их положение». И, по сути, тогда в этой ситуации конфликты уже не являются огромнейшей проблемой. И агрессия будет лишь единичным случаем, если будет выстроен диалог.

Действительно ли нахождение близких родственников рядом с ребенком оказывает терапевтическое действие на процесс излечения?

Конечно. Проводилось огромное количество исследований на эту тему. Мы же все знаем, что здоровье человека, даже по определению всемирной академии здравоохранения, это не только отсутствие болезней, но еще и эмоциональный комфорт. Представляем ситуацию, когда ребенок тяжело болен. Настолько тяжело, что попадает в реанимацию. Это и незнакомая обстановка, и незнакомые люди, отсутствие близких людей рядом плюс еще и заболевание, неприятные манипуляции и так далее. Это огромнейший стресс для ребенка. К тому же, если ребенок маленький, когда он даже не понимает что происходит, он не понимает, где его мама, то он начинает переживать горе, утрату. И это сказывается и на его здоровье физическом. К тому же, совместное пребывание с родителями  — это дополнительный уход, когда мама может поменять подгузник, где-то погладить, повернуть. Она просто за ним следит и в любой момент может пригласить медицинский персонал.

На мой взгляд, случай круглосуточного пребывания мамы с ребенком действительно будет благополучно влиять. А когда мама приходит и уходит, это может еще хуже сделать, ведь возникает все новое и новое переживание о потере. Иногда ребенок привыкает, взаимодействует с медицинским персоналом – это проще.

Вы абсолютно правы. У нас достаточно много диалогов и на эту тему велось. И наши врачи, еще до того как заставляли принудительно оставаться с ребенком, говорили об этом. Когда в реанимацию не пускали, то это было главным доводом: «У нас дети привыкают. А потом вы приходите и уходите когда, то у них начинается стресс. Они плачут».

Еще один медицинский аспект, который медицинское сообщество часто приводит – это стерильные условия в палатах интенсивной терапии. Разные режимы, разные заболевания, действительно, это долгий процесс для того чтобы убедится, что родители в этом плане угрозы не представляют.

Для многих, наверное, открою секрет, что реанимация у нас не стерильная. Туда приходит медицинский персонал, он тоже приходит с улицы и приносит какие-то определенные бактерии. Там, конечно же, особый режим дезинфекции, что правильно. Но, опять же, возвращаясь к исследованиям этой темы. Когда исследовали дезинфекционную остановку в реанимации, где пребывание совместное с родителями, то пришли к выводу, что внутрибольничные инфекции даже снижаются. Почему это происходит? Во-первых, есть собственная микрофлора, которую туда приносят родители, она привычна ребенку, но может быть не привычна для той микрофлоры, которая находится в отделении. И она является определенным антогонистом, то есть сопротивляется патогенной микрофлоре и ее развитию. И вторая, очень банальная история, когда родитель находится рядом  с ребенком, он заботится о том, чтобы медицинский персонал вовремя соблюдал гигиену. Потому что все мы знаем, что большинство бактерий, которые попадают на тело ребенка, это то, что остается на наших руках. И обеззараживающие средства, которые стоят во всех отделениях реанимации, должны применяться перед каждым контактом. Мамочки это процесс хорошо контролируют.

Каков ваш прогноз, когда 100% детских реанимаций станут открытыми? Возможно ли это вообще?

Я считаю, что это возможно. Это вопрос федерального уровня, сейчас в процессе акт, который будет прописывать нормы для посещения, в том числе и во взрослых реанимациях.  По срокам очень сложный вопрос, который касается очень многих аспектов. Я думаю, что это произойдет в ближайшие годы. Может быть, год-два.

Фото: pixabay.com

Узнавай новости первым в своем телефоне. Подпишись на телеграм-канал 31tv.ru